Царь царей

Царствование Тиграна II стало в истории Армении периодом энергичной внешней экспансии. Великий армянский царь, гениальный политик и стратег сумел превратить свою страну в могущественную державу, которой побаивался даже Рим.

Жребий брошенПленник стоял у окна и молча смотрел вдаль. Меж его бровей залегла глубокая морщина.Но его, наследника армянского престола, тревожил вовсе не статус заложника — Тигран им был уже давно. Завоевав мидийцев и вавилонян, Парфия частенько вторгалась и в армянские земли. Так и не сумев покорить их, она, тем не менее, получила в лице своего пленника — племянника царя Артавазда I веский козырь политического влияния на Великую Армению. Стоя у окна, Тигран еще и еще раз возвращался мыслями к известию о смерти Артавазда I, полученному от прибывшего из Армении гонца. Эта весть круто меняла положение Тиграна — из заложника он становился царем Великой Армении. Правда, за его свободу Парфия требовала обширные территории — семьдесять долин на юго-востоке страны — исконно армянские земли. И теперь Тиграну предстояло принять первое в его жизни важное государственное решение — быть или не быть царем такой высокой ценой. Тигран понимал, что престарелый парфянский царь Митридат II Великий специально назначил такой выкуп, зная, каким опасным соперником может стать новый царь Великой Армении. Ведь годы, проведенные в плену при парфянском дворе, не прошли даром — Тигран был прекрасно знаком с его внутренней кухней и видел, что в Парфии назревает раскол. Кроме того, он обладал дерзким умом, воинским талантом, мудростью и огромным жизненным опытом. Эти незаурядные качества вполне могли помешать Митридату, который стремился ослабить Армению и добиться уничтожения армянской государственности. Однако он не мог позволить физически устранить Тиграна — убийство безоружного пленного, тем более царского рода, противоречило благородным понятиям о чести тех времен и могло негативно сказаться на международной репутации Парфии. Хитрый Митридат знал, как убить двух зайцев. Выкуп открывал Парфии прямой выход в самое сердце армянского государства — Араратскую долину.

А ведь там располагались столица Армении — Арташат и крупнейшие города страны. Армения не просто лишалась своих земель. Это был сильный удар и по экономике страны — часть выкупа составляло море Капутан (озеро Урмия). А значит, Армения теряла возможность добывать и экспортировать в страны региона стратегически важный продукт — поваренную соль. К тому же аннексия армянских территорий обязательно должна была дискредитировать Тиграна в глазах собственного народа, в первую очередь знати, без поддержки которой никакая власть не была возможна. Тигран понимал, что передача земель неизбежно ослабит экономику и обороноспособность его страны. Как понимал и то, что может лишиться доверия своего народа.

Пленник стоял у окна и молча смотрел вдаль. Глубокая морщина на его лбу разгладилась — Тигран сделал свой выбор.

ИмперияЦарь стоял на крепостной стене и осматривал окрестности. Его губы тронула легкая улыбка.
Тигран вспомнил, как, вернувшись на родину, возложил на себя царскую корону. Кстати, именно там, в провинции Агдзник Великой Армении, он позже заложил новую столицу — Тигранакерт. Империя Тиграна Великого могла позволить себе иметь одновременно три столицы: многочисленные вассальные государства исправно платили налоги и страна процветала. Строительство третьей столицы не было прихотью. Ни Арташат, основанный Арташесом I в первые годы его правления, ни завоеванная Тиграном столица Селевкидов — Антиохия не подходили на роль политического и культурного центра Армении: они находились на окраинах государства. Тигранакерт же расположился в самом сердце империи. Тигран считал, что выбрал очень удачное место для столицы — с севера она была надежно защищена крутыми склонами Тавра, а с юга проходила большая царская дорога Ахеменидов, объединяющая крупные торговые центры империи. Тиграну казалось, что его империя несокрушима, как стены Тигранакерта, — высотой в 50 локтей и такие широкие, что в них устроили лошадиные стойла. В городе кипела жизнь: Тигран велел переселить сюда жителей двенадцати захваченных им эллинских городов и армянскую знать (правда, некоторым пришлось пригрозить конфискацией имущества). А Антиохия с ее полумиллионным населением стала главной резиденцией армянского царя на юге. Там чеканили знаменитые монеты Тиграна, которые потом расходились по всей армянской империи. За двадцать пять лет Тигран безмерно ее расширил — к концу 70-х годов первого века до н.э. Армянское царство простиралось от Каспийского моря до Средиземного и Красного (до границ Египта). От Великой Мидии до Горной Киликии и Каппадокии. Верховную власть Тиграна признавали Иудея и Набатея. Империя благоденствовала — это было время не только победоносных войн, но и десятилетий мирной жизни, расцвета экономики страны, культуры и искусств.

А ведь этого ничего не было, когда в 95-м он взошел на царский престол — были только враждебно настроенные соседи — Парфия, с которой у Тиграна были личные счеты, и Рим, стремившийся установить гегемонию над всем Восточным Средиземноморьем.

Первым делом царь Великой Армении присоединил к своему государству Софену (Цопк) — одно из трех исторически сложившихся независимых армянских царств. В этой стране, богатой залежами металлов, жили лучшие армянские ремесленники. Тиграну хватило года, чтобы создать боеспособную армию. А теперь он имел и развитую «военную промышленность». Чем больше стран входило в империю Тиграна, тем щедрее он платил своим воинам. Они прекрасно владели боевым искусством, но иногда оставались без дел — некоторые страны сами изъявляли желание обрести покровительство Тиграна. Так было с Сирией и Финикией. В Сирии у царя Великой Армении было много сторонников. После покорения Северной Месопотамии торговая магистраль, связывающая центральную и восточную Азию с Ближним Востоком, оказалась под контролем Тиграна. Богатые полисы, заинтересованные в безопасности, сохранении привилегий и международной торговле, по своей воле хотели оказаться под его эгидой. Именно под властью Тиграна Сирия «вздохнула свободно и в течение 14 лет пользовалась миром, безопасностью и благоденствием» (Юстин). Одним из дальновидных политических ходов Тиграна стал и договор с кочевыми арабскими племенами об охране торговых путей вдоль южных границ: они взимали в пользу царской казны таможенные пошлины — основные сборы давала переправа через Евфрат.

У Тиграна просил помощи и гордый понтийский царь Митридат VI Евпатор. Когда разгорелась борьба между Понтом и Римом, он стал искать союза со своим могущественным соседом — Арменией. Только так он мог сдержать экспансию Рима. Тигран принял послов и богатые дары Митридата. Подписанный договор скрепили женитьбой Тиграна на дочери понтийского царя Клеопатре. Невесте было шестнадцать, тогда как у жениха близился полувековой юбилей. Кстати, когда через 30 лет союз с Понтом стал Тиграну не нужен, он развелся с Клеопатрой.

«Они договорились, чтобы города и земли принадлежали Митридату, люди же и все, что можно было перевезти, — Тиграну» (Юстин). Войска Тиграна совершили три похода на Каппадокию. Союз с Митридатом был выгоден армянскому царю. Он обезопасил западные рубежи своего государства, где царь Каппадокии Ариобарзан I Римлянофил, создал форпост для римской экспансии в Малой Азии. Теперь, спустя 8 лет, Тигран мог спокойно разрешить свой конфликт с Парфией. Наконец настало долгожданное время вернуть «долг» — территории, уплаченные за свою свободу. Разгромив парфянскую армию, он отвоевал 70 долин, покорил Адиабену и Мидию-Атропатену. (Кстати, царь Атропатены Митридат был женат на дочери Тиграна.) Парфянские Аршакиды были обречены — войска Тиграна продолжили наступление и достигли их летней резиденции, столицы Экбатаны. Тигран предал огню царский замок Адрабану, который находился в 10 км от столицы, разрушил в Адиабене районы Ниневию и Арбелы. Обычно он не допускал разрушений (незачем наносить вред своим владениям), здесь же взыграло чувство мести. Парфяне уступили Тиграну Великому не только Месопотамию вместе с Мигдонией и Осроэной, но и титул «царя царей». Верховную власть Тиграна признали и государства, бывшие до падения Парфии ее вассалами.

Тиграну покорилась и финикийская крепость Птолемаида. Казалось, ничто не угрожало миру и благоденствию Армении.

Царь стоял на крепостной стене и осматривал окрестности. Его губы были сжаты — Тиграну донесли, что Лукулл осадил Тигранакерт.

Сын против отцаТигран стоял напротив Помпея и смотрел на своего сына. В его глазах читалась боль. Перед мысленным взором старого царя сменялись одна за другой картины римского нашествия: сражение под Тигранакертом, отступление армянских войск на север, битва при Арацани…

Когда Тигран покорил Равнинную Киликию и Коммагену, он вплотную подошел к Горной Киликии. Римский Сенат и раньше беспокоило государство, которое вознеслось столь высоко в своем могуществе. Тигран уже сталкивался с римскими войсками в Каппадокии, новым поводом стал Митридат VI Евпатор — после тяжелого поражения от римлян он бежал в Армению и получил убежище в Тигранакерте. Тигран отклонил требование Рима выдать беглеца, мотивируя свой отказ тем, что не выдает родственников.

Весной 69 года до н.э. римские войска осадили Тигранакерт. Крепостной гарнизон во главе с полководцем Манкаем пять месяцев сдерживал натиск осаждающих — со стен их осыпали градом стрел, льющаяся сверху горящая нефть уничтожала осадные машины римлян. Воины не просто защищали город — от этой битвы зависел исход войны. Дело в том, что из Тигранакерта не успели вывезти царскую казну — деньги, без которых невозможно было собрать, вооружить и прокормить армию для борьбы с Римом. К счастью, отряд, отправленный Тиграном, успешно провел дерзкую операцию по вывозу из города казны и гарема Тиграна. Римляне даже не поняли, что произошло: армянские всадники, как ветер, промчались сквозь их ряды, перед ними отворились ворота города и, пропустив их, так же молниеносно закрылись. А ночью они повторили тот же маневр, но уже прихватив жен царя, его наложниц, малолетних детей и царские сокровища. Но 6 октября 69г. бог войны отвернулся от Тиграна — сражение под Тигранакертом было проиграно. Слишком поспешно было набрано войско Тиграна, слишком хитер был Лукулл. Он выслал против Тиграна с фронта лишь свою немногочисленную конницу, а сам вместе со всей римской пехотой зашел в тыл противника и напал оттуда. Правда, потом Лукулл велит своим биографам написать, что он с обнаженным мечом шел в рукопашный бой. Армянские войска не смогли вовремя развернуться на неудобной местности, и фактор внезапности нападения с тыла стал роковым. К счастью, Тиграну с отрядом телохранителей удалось скрыться. Митридат в своем письме к парфянскому царю напишет, что неу-дачу Тиграна римляне «выдают за собственную победу». Результатом поражения стала утрата Тигранакерта. Наблюдавшие за сражением с крепостных стен греческие наемники, вступив в сговор с римлянами, сдали город. Захватчики беспощадно ограбили его, Лукулл присвоил себе оставшиеся сокровища, его легионерам досталось восемь тысяч талантов.

А Тигран в это время пытался склонить на союз… Парфию. Но парфянский царь Фраат III получил предложение и от римлян: или с ними, или нейтралитет. Он предпочел не вмешиваться в схватку между двумя империями. Всю зиму Тигран и Митридат провели в спешных приготовлениях. На этот раз армия была организована по римскому образцу — Тигран считал, что крупные отряды войск  вредят мобильности. Римская же система манипул была более гибкой и маневренной. Лукуллу, надеявшемуся, что Тигран или запросит мира, или первым ринется в бой, весной пришлось самому возобновить наступление — народ Рима предпочитал победителей! Лукулла ждал Арташат. Римляне перешли Тавр. Здесь их встретил первый сюрприз — посевы хлебных злаков были совсем зелеными. Тогда как на юге, когда выступало римское войско, уже наступило время жатвы. Лукулл понял, что с продовольствием могут возникнуть проблемы. И не только с продовольствием — у реки Арацани его встретило армянское войско. Во время переправы римлян через реку Тигран нанес им тяжелый удар. Легкая конница Тиграна использовала проверенный прием — симуляцию бегства. Римские войска стали преследовать всадников, а те, оборачиваясь, на полном скаку выпускали стрелы. На другом берегу римлян поджидали основные силы армян. Лукулл был вынужден отступить: слишком велики были потери. Вскоре резко похолодало — в сентябре неожиданно выпал снег, и его войско взбунтовалось. Под давлением солдат Лукуллу пришлось отойти в Месопотамию.

Бросившись преследовать римлян, Тигран дал еще один бой и вернул южные области. Римский Сенат, недовольный действиями Лукулла, передал «чрезвычайную власть» на ведение восточной кампании Помпею. И именно в это время царь Армении получил удар в спину — его сын Тигран Юный поднял мятеж. В награду за измену он рассчитывал получить от Помпея корону Армении. Тигран был вынужден прервать победоносный поход в Каппадокию. Сын не смог противостоять отцу, хотя Фраат III предоставил мятежнику свои войска. Потерпев поражение под Арташатом, он бежал в Ктезифон, где женился на дочери Фраата. Но для римлян отец был более приемлемым союзником, чем сын — у Рима назревала война с Парфией.

Армия Помпея стояла у стен Арташата. И Тигран пошел на беспрецедентный политический шаг. Армянский царь, разгромив парфян под Арташатом, на правах «сильного» решил предложить мирный договор Помпею. Он один, без сопровождения отправился в лагерь римлян. На границе лагеря армянскому царю предложили спешиться и отдать свой меч. Тигран подчинился. А когда вошел в шатер к Помпею, снял с себя царскую диадему. Оценив этот жест, Помпей тут же признал его царем Великой Армении и возложил корону обратно на голову Тиграна. Юный предатель сидел по левую руку от римского полководца. Он даже не встал, увидев отца, лишь хищным взглядом следил за короной. Между Римом и Арменией был заключен мир с отказом Армении от большинства присоединенных областей, но с сохранением ее самостоятельности и царской власти. Тигран, видимо, предусмотрел и это, не предусмотрел он только того, что все три его сына от Клеопатры — внуки Митридата — предадут его.

Тигран стоял напротив Помпея и смотрел на сына. В его глазах читалось разочарование — наследник предал не только его, но и дело всей его жизни.

***Тигран Великий сделал все, чтобы его империя стала могущественной, а армянский народ жил в мире. Став союзником Рима, он избежал гибельной войны на два фронта — с Римом и Парфией, чем сохранил целостность Великой Армении.

Хроника времен Тиграна II (140 — 55гг. до н.э.)140г. — родился будущий царь Армении Тигран Великий.
112г. — наследник престола отдан армянским царем Артаваздом I заложником в Парфию.
95г. — воцарение Тиграна II.
94г. — присоединение Софены и союз с понтийским царем Митридатом VI Евпатором.
93г. — I поход в Каппадокию. Тигран свергает Ариобарзана I Римлянофила и утверждает на каппадокийском престоле Гордия, чью кандидатуру предложила местная знать.
92г. — II поход в Каппадокию. Римляне во главе с Суллой вторгаются в Каппадокию и наносят поражение войскам Тиграна, пришедшим на помощь Гордию.
Установление дипломатических отношений между Римом и Парфией — Евфрат признан границей между сферами их влияний в регионе. Парфия предлагает Сулле заключить военный союз против Тиграна.
91г. — III поход в Каппадокию. Начало внутреннего раскола в Парфянской империи.
90 — 86гг. — Тигран готовится к войне с Парфией. Установление верховной власти над Иберией и Албанией.
86 — 85гг. — победоносная война с Парфией. Цари Мидии Атропатены, Адиабены, Гордуэны и Осроэны признали верховную власть Тиграна II. Принятие титула «царя царей».
83г. — по призыву эллинистических городов Сирии, Тигран II вступает на престол сирийского царства. Образование армяно-сирийского эллинистического государства (83 — 69гг.).
77г. — провозглашение Тигранакерта столицей Армянской державы.
69г. — война с Римом. Вторжение римских войск во главе с Лукуллом в Армению. Тигранакертское сражение. Распад державы Тиграна Великого.
68г. — поход Лукулла на Арташат. Поражение римских войск при Арацани.
68 — 67гг. — контрнаступление Тиграна II — восстановление власти над Низибисом и Софеной, выход к Евфрату. Высадка войск Помпея в Равнинной Киликии. Восстание Тиграна Юного, внука Митридата VI Евпатора.
66г. — военный союз Рима и Парфии против Тиграна II Великого. Парфянский царь Фраат III вместе с Тиграном Юным вторгается в Армению, осаждает Арташат. Армянское войско разбивает парфян. Мирный договор с Помпеем. Предотвращение войны на два фронта. Конец римско-парфянского союза.
64г. — соглашение Тиграна II с Фраатом III — армяне и парфяне обязались никогда больше не вступать в войну друг против друга.
Осень 55г. — смерть Тиграна II Великого.
По книге Рубена Манасеряна «Тигран Великий. Борьба Армении с Римом и Парфией»,Ереван, 1987г.

Журнaл «Ереван», N6, 2007

Царство старого вишапа

Много тайн хранят в себе горы, окружающие озеро Севан. Археологи считают эту землю благодатной почвой для исследований, а местные жители рассказывают захватывающие истории о темных пещерах и грозных скалах. Говорят, что в незапамятные времена именно здесь обитал Вишап (Дракон).

Ванское чудовищеВ начале 90-х годов прошлого века жители побережья озера Ван в Турции были взбудоражены слухами о чудовище, обитающем на его дне. Очевидцы утверждали, что видели драконоподобное существо с костяным гребнем на спине. А совсем недавно житель провинции Татван округа Битлис обратился в муниципалитет с просьбой исследовать воды озера, в котором он видел странное существо, напоминающее кита. Просьба без ответа не осталась, и теперь специальная команда подводников ищет «ванское чудовище».

Исконных обитателей берегов Вана, да и вообще жителей Древней Армении рассказами о чудовищах удивить было бы сложно. Они издавна жили по соседству со страшным драконом. Не случайно у озера Ван когда-то был расположен город Вишап и стоял монастырь Вишападзор («Ущелье дракона»). Сегодня нет ни этого города, ни монастыря. Зато одна из вершин Гегамских гор — уже на территории современной Армении — у озера Севан называется горой Вишапа, и в этих же горах находится озеро Вишапалич. Есть и другие следы дракона в этих краях — к примеру, стелы, названные вишапакарер («камни вишапа»), да еще рассказы о севанском монстре, которые и сегодня можно услышать от местных жителей.

Вишапакар — каменное изваяние в виде рыбы, найденное в Армении, II — I тыс. до н.э.

Дракон армянский обыкновенныйВ среде любителей мифов сформировалась целая неофициальная наука, изучающая вишапов в различных культурах, — драконоведение. Оказывается, в зависимости от «среды обитания» чудовища эти обладают специфическими повадками, внешним обликом и даже рационом. И если китайский или японский драконы — добряки, олицетворяющие мудрость и нравственное совершенство, то европейские отличаются свирепостью и зверским аппетитом. Армянскому дракону была подвластна водная стихия, и обитал он в озерах, реках, а также на небе — в тучах, вызывая грозы и ураганы. От замысловатых азиатских драконов и многоглавых крылатых европейских тварей армянский вишап значительно отличался и внешне. В представлениях народа это был огромный Змей. По своему характеру Вишап — существо неоднозначное. В одних мифах он дух, дарующий воду и богатство, в других — приносит страшные бедствия. С одной стороны, Вишапу поклонялись, особенно в засуху: считалось, что Змей, волоча свой длинный хвост по земле, указывает место, где можно рыть каналы. С другой — именно он перекрывал доступ к живительной влаге, и получить воду можно было, лишь победив дракона. Главным соперником Вишапа в Армении был бог грозы Ваагн, которого позже с принятием христианства сменил святой Геворг (Георгий). Оба они, как и водится, в неравном бою побеждали ненавистного Змея, после чего на землю выпадал долгожданный дождь. «Страшный вишап растет всю жизнь и через тысячу лет может стать таким огромным, что сожрет весь мир, а голодный вишап может проглотить солнце, и наступит затмение», — рассказывали старики детям.

Время собирать драконовы камниВ Армении еще в доисторический период у истоков рек, да и везде поблизости от воды, ставились вишапакары (или вишапы) — «драконовы камни». Для всего остального мира впервые они были «открыты» в начале XX века. Вишапакары высечены из цельного куска камня высотой до пяти метров и обычно имеют форму рыбы. На многих из них есть изображения быка или овна, а иногда змеи или птиц, напоминающих журавлей или аистов. Есть множество версий предназначения «драконовых камней». Согласно одной из основных, это были изваяния мифического дракона, перекрывающего источник воды. По другой — вишапы посвящались богине любви и плодородия Астхик или умирающему и воскресающему богу Ара Прекрасному. А еще считается, что они могли служить своеобразной разметкой пространства, обжитого человеком.

Сегодня некоторые из камней вишапа любой желающий может увидеть, прогуливаясь по паркам Еревана, куда их перевезли с Гегамских гор. Именно эта территория, ныне входящая в марз Гегаркуник, когда-то была местом обитания армянского вишапа.

Вишапагорг — ковер с изображением драконов, отдельный подвид армянских ковров

Кому принадлежит Гегаркуник?Легенда гласит, что, постарев, вишапы меняют свое «место жительства»: небесные драконы опускаются на дно морей и озер, а подводные — взмывают в небо, вызывая тем самым ураганы. Говорят, что некогда в озере Севан жил старый Вишап. Когда пришло его время подняться к облакам, он стрелой взмыл прямо к солнцу и сгорел. Пепел дракона посыпался в воды озера и оно почернело, отчего его и назвали Сев Ван («сев» — «черный»). Конечно, это всего лишь одна из многочисленных версий происхождения названия озера, которое за свою историю сменило несколько имен. Одно из них и, пожалуй, самое древнее, — Гегамское море. Согласно Мовсесу Хоренаци, когда-то в этой местности правил Гелам (Гегам), откуда и произошли местные топонимы — Гегамские горы и Гегаркуник.

«Однако название местности Гелакуни (Гегаркуни) сохранилось еще в записях доурартских времен в виде Великуни или Уеликуни», — говорит историк Армен Петросян. Он считает, что в распространенном мифе о борьбе дракона с богом грозы имя страшного Змея происходит от индоевропейского корня wel, который по законам армянского языка трансформировался в гел (или в более позднем произношении — гех). «Если учесть, что каменные вишапы в основном распространены в районе Гегамских гор, на востоке озера Севан, то можно предположить, что стелы в своем названии изначально содержали корень «гел», а название «вишап» проникло в армянский язык позднее», — полагает Армен Петросян.

Еще первые исследователи вишапов — Борис Пиотровский и Николай Марр — склонялись к тому, что название «драконовых» памятников с корнем «вишап» относится к концу I тысячелетия до н.э. По их мнению, постепенно вишап из божества плодородия превратился в олицетворение зла, в дракона, а его новое название было заимствовано из иранских языков. К этому времени первоначальное значение вишапов было забыто, и они, вероятно, стали отождествляться с захватчиками. Кстати, одна из вершин тех же Гегамских гор носит имя персидского дракона Аждаака. И в таком случае выходит, что исконным владельцем озера Севан является не кто иной, как старый Вишап.

Красный след драконаОставили вишапы свой след и в прикладном искусстве — их изображения встречаются на ювелирных украшениях, статуэтках, керамических предметах, в орнаментах тканей и, конечно, на знаменитых армянских вишапагоргах. Эти ковры с изображением драконов — отдельный подвид армянских ковров. Они считаются одним из древнейших образцов ковроделия в мире. Самые ранние остатки ковров, найденные при раскопках, датируются II — I тысячелетиями до н.э. Так, на фрагменте ковра XIV — IXвв. до н.э. изображены свастика, символы воды и змеи. Позже символические драконозмеи в окружении животных и растений стали располагаться по краям ковра, а в его центре «расцветало» мировое древо. В этих коврах использовались цвета слоновой кости, синий и коричневый, но непременным и доминирующим был красный. Большой (примерно 3x7 м) ковер был не просто украшением интерьера, но и служил своеобразным оберегом, защищая дом от злых сил. Образцы классических вишапагоргов можно увидеть в нью-йоркском музее Метрополитен, Государственном берлинском музее, в музее Виктории и Альберта (Лондон) и многих других известных галереях мира.

Журнaл «Ереван», N7-8, 2007

Чертовски дорогие буквы

Грандиозная фреска площадью 677 квадратных метров — крупнейшая в мире — украшает вестибюль дворца баварских епископов в Вюрцбурге. Мифологические существа, античные боги, нимфы, наяды, обитатели экзотических стран — множество фигур, порхающих среди облаков в легком головокружительном полете, и… армянские буквы, высеченные на камне.

Как художнику удалось предугадать в своем творении будущее людей? А может, изобразив их, он роковым образом повлиял на судьбы своих моделей? Не успели на самой большой в мире фреске высохнуть краски, как умер Бальтазар Нейманн — архитектор вюрцбургской резиденции. Тьеполо «усадил» его на ствол пушки, у ног бога смерти Танатоса. А еще через год скончался владелец замка, епископ фон Грайфенклау. Не зря на фреске в него вперил взор отвратительный старик — аллегория конца жизни. Да и Хронос, крылатое божество времени с косой и песочными часами, отсчитывающими последние месяцы жизни епископа, устроился над самим портретом заказчика фрески. Неужели все это потому, что епископ не одобрил первоначальный вариант? Впрочем, оно и к лучшему, ведь на нем не было армянских букв!

Джованни Баттиста Тьеполо (1696 — 1770гг.) пользовался славой самого востребованного и чертовски дорогого венецианского художника. Семьи патрициев, монастыри и церкви стремились обладать его картинами. Заказы следовали один за другим. То министр Саксонии Брюль наряду с полотнами великих мастеров прошлого закажет для галереи работы своего современника — итальянца Тьеполо, то придет заказ из далекой России — создать плафон «Триумф Марса» для Голландского домика (впоследствии — Китайский дворец) в Ораниенбауме. Тьеполо трудно было застать на родине, в Венеции, которая в XVIII веке почиталась мировой столицей искусств. А когда поступило сразу два заказа — из Швеции и Германии, «король фресок» отклонил предложение шведского монарха. Тьеполо предпочел поручение баварского епископа Карла Филиппа фон Грайфенклау, только что завершившего строительство вюрцбургской резиденции. Епископ был незаурядной личностью, тонким знатоком искусства. Джованни Баттиста же был не только «чертовски дорогим», но и дьявольски быстрым живописцем. Всего пара лет — и полностью расписан Kaisersaal — императорский зал дворца. Епископ пришел в восторг от сцен, связанных с пребыванием в Вюрцбурге германского короля, императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы. Так что вопрос, кому поручить роспись потолка над Treppenhaus — парадной лестницей резиденции — самого важного места во дворце, апофеоза демонстрации могущества владельцев любого замка, даже не стоял.

Знаменитая фреска над Treppenhaus — парадной лестницей дворца в Вюрцбурге

В 1752г. Тьеполо приступил к созданию очередного шедевра — фрески «Аполлон и континенты». Это был звездный час его творческой карьеры. Эскиз фрески (сегодня он хранится в Metropolitan Museum of Art в Нью-Йорке) вскоре был готов. У аристократов Мальты и Италии огромным спросом пользовались исторические и мифологические сюжеты, на их основе Тьеполо и создал первый эскиз. Но епископа популярная светская тематика не удовлетворила — он попросил добавить сюжеты из истории христианства. В результате Азия — часть света, где родился Христос и появились древнейшие алфавиты, — была представлена на фреске как колыбель христианства. Два пилигрима, которые на эскизе сгибались в поклоне, приветствуя Европу, на фреске склонились перед крестом, на котором был распят Иисус.

Символическое значение практически всех фигур, изображенных на этой фреске, понятно. Тем удивительней должен был выглядеть старец с факелом в одной руке и стилом в другой, сидящий над плитой с изображением букв, вряд ли хорошо известных в средневековой Европе. Человек же, знакомый с армянским алфавитом, без труда распознает среди них армянские буквы.

Как же они попали на эту знаменитую фреску? Какое отношение к ним имеет старец? И, наконец, что символизирует эта композиция? Вероятно, подобные вопросы занимали многих, но лишь спустя два столетия после создания фрески немецкие ученые (Мессерер, Волькмар Шмидт) заговорили об армянской составляющей в работе Тьеполо. Правда, оказалось, что художник имеет к ней опосредованное отношение. Дело в том, что в сороковых годах XVIII века любимый ученик великого венецианца Франческо Дзунио (1708 — 1787) провел изрядное время в обители мхитаристов на острове Святого Лазаря в Венеции. Там он создал алтарные изображения святых отцов Армянской Церкви. Среди них — великолепная картина крещения царя Трдата святым Григорием Просветителем и каноническое изображение Месропа Маштоца с армянским алфавитом. Возможно, в облике старца с факелом в руке на фреске в Treppenhaus пред нами предстает Маштоц. Что касается самих букв, то на фреске Джованни Баттиста Тьеполо их сорок три. На семь больше, чем у Маштоца. Причем некоторые из них не завершены, перевернуты либо аналогичны созвучным латинским или греческим буквам. Но большинство, несомненно, — буквы армянского алфавита.

Быть может, изображая армянские буквы и их создателя, Тьеполо отдавал дань народу, первым принявшему христианство. А в самих буквах зашифровано какое-то тайное послание, что вполне в духе эпохи барокко. Ответа на эти вопросы пока нет.

Журнaл «Ереван», N9, 2007

Первая королева Иерусалима

В Эдессе раздавалось пение менестрелей, прерываемое рыцарскими поединками на ристалище. В заевфратских владениях армянского князя Тороса пышно праздновали свадьбу княжны Арты и одного из предводителей Первого крестового похода Балдуина Буйонского. Спустя два года гордая армянка стала первой королевой Иерусалима. Но даже высокий титул не гарантировал ей счастья — Арте, отданной на заклание большой политики, пришлось пройти через тяжелые испытания.

«Мольбами и увещеваниями [папа] побуждал восстановить силу веры, мужественно подняться на одоление дьявольских козней и попытаться надлежащим образом вернуть Святой Церкви ее почетное положение, жестоко ущемленное нечестивцами...»Фульхерий Шартрский «Иерусалимская история», XIIв.В ноябре 1095г. во Францию прибыл Папа Римский Урбан II. На Клермонском соборе он объявил о намерении оказать помощь восточным братьям-христианам, изнывающим под мусульманским игом. Рыцари, вняв призыву, дали обет отвоевать Святую землю и освободить Гроб Господень. Тем более что победа на Востоке прочила им не только вечную награду на небесах, но и ощутимые земные выгоды. Расплодившаяся рыцарская голытьба из уст в уста передавала слова папы, что Иерусалим — это центр земли, край невероятно плодородный, одним словом, второй рай.

Смерть Тороса. Миниатюра

Первый поход против неверных начался под стенами Константинополя, куда подошли четыре крестоносные армии. Одну из них — большое феодальное ополчение из Лотарингии и с правобережья Рейна — возглавляли правитель Нижней Лотарингии герцог Готфрид IV Буйонский (Godefroi de Bouillon) и его братья Евстафий и Балдуин. Осенью 1097 года Балдуин Буйонский отделился на подходе к Тавру от основных сил крестоносцев и с боями вступил в Киликию. Здесь он внял своему советнику, армянину Баграту (Панкрасу), и решил продолжить наступление на восток. Именно огромное желание приобрести земли и было для Балдуина, не имевшего владений на родине, главным стимулом для участия в Священной войне. И даже когда, покорив Антиохию — один из наиболее значительных городов Восточного Средиземноморья, — крестоносцы встали «на стезю Святого Гроба» (так называли тогда путь паломников в Иерусалим), Балдуин остался за Евфратом. Он решил установить свое господство на территории, разделенной между армянскими феодалами. Тогда-то рыцаря и призвал на помощь князь Эдессы Торос. Он послал епископа города и двенадцать старейшин просить Балдуина спуститься в Эдессу и защитить город от набегов турок. Лотарингец помог армянскому князю, который в знак благодарности усыновил его. Женитьба же на девушке из армянского княжеского рода (первая супруга крестоносца скончалась за месяц до свадьбы в Эдессе) была тонким дипломатическим ходом тщеславного рыцаря. Ведь в его планы входило возглавить графство Эдесское, а большинство жителей этих земель, ставших одним из четырех фьефов (земельных угодий) европейцев на Востоке, были армяне. Интересно, что ни одна армянская рукопись не упоминает об этом союзе — сведения содержатся лишь во французских источниках. При этом нигде в них не указано имя невесты — Арта. Его стали использовать после того, как неведомо откуда в 1733 году оно всплыло в труде Себастьяна Паули (Codice diplomatico del sacro militare ordine Gerosolimitano oggi di Malta. 1733, Sebastiano Pauli). Кстати, для того, чтобы жениться на армянской княжне, крестоносцу пришлось… отрастить бороду. На христианском Востоке ухоженная борода всегда считалась признаком мужества и солидности. По свидетельству историка Гевонда Алишана, обнаружившего этот факт в латинских источниках, такое условие выдвинул отец невесты. Заодно он обещал будущему зятю 60 000 золотых, 17 000 из которых выплатил в день венчания. Интересно, что, когда через год Балдуин промотал эти деньги, он прибег к шантажу — пригрозил сбрить бороду. Тесть, дабы сберечь честь дочери, выдал ненасытному родственнику еще 33 000 золотых.

Правитель Нижней Лотарингии герцог Готфрид IV Буйонский

«Поддерживайте Церковь и порядки ее и следите, чтобы десятина Господу со всех обрабатываемых земель регулярно вносилась, а не продавалась или утаивалась».Фульхерий Шартрский «Иерусалимская история», XIIв.Балдуин Буйонский стал полновластным хозяином Эдессы в марте 1098-го, когда в результате заговора жителей города Торос был убит. А еще через два года лотарингец взошел на престол Иерусалимского королевства. Передав бразды правления графством своему дальнему родственнику Балдуину де Буржу, супруг Арты отправился в Святой город. Ему предстояло вступить в наследственные права после смерти Готфрида, провозглашенного летом 1099г. некоронованным правителем королевства Иерусалимского. В пятницу 15 июля 1099г., спустя три года после начала похода, крестоносцы взяли штурмом Иерусалим. По свидетельству французского историка XII века Гийома архиепископа Тирского (Guillaume de Туr), они вступили туда с толпой всадников и пеших воинов и, не щадя никого, перекололи всех мечами и залили город кровью. «Произошло же это по справедливому указанию Господню, чтобы те, кто осквернял святыню своими суеверными обрядами и сделал ее чужой верному народу, собственной кровью очистили ее и искупили свое преступление смертью». Восемью днями позже Готфрид Буйонский принял титул «Защитника Гроба Господня» (Advocatus Sancti Sepulchri). Готфрид тогда предпочел именоваться бароном — он отказался короноваться в городе, где Христос был увенчан терновым венцом. Балдуин Буйонский был не столь щепетилен, и в ноябре 1100 года его короновали в базилике Рождества в Вифлееме.

Отречение Арты. Миниатюра, Французская национальная библиотека

Кстати, его законная супруга Арта не присутствовала на церемонии — первая королева Иерусалима находилась тогда в Яффе, одном из главных палестинских портов (именно сюда приходили корабли с паломниками, направляющимися в Иерусалим). Арта оставалась в Яффе еще как минимум 2 года. Здесь она узнала о бедственном положении франков во время первой битвы при Рамле (1101г.). Эта крепость на дороге из Иерусалима в Аскалон служила форпостом египтян, периодически атакующих королевство. И хотя ценою больших потерь крестоносцам тогда все-таки удалось одержать победу над арабами, вторую битву — 1102 года — войска Балдуина I проиграли. До Арты даже дошли слухи о смерти супруга, которые оказались несколько преувеличенными.

«Как тот, кто сам попирает мир, сможет умиротворить [других]? А ежели у кого грязные руки, как он сможет очистить прочих от скверны?»Фульхерий Шартрский «Иерусалимская история», XIIв.Отношения королевской четы складывались напряженно — где-то между 1102 и 1108гг. Балдуин I развелся со своей армянской женой. По мнению историков, этому могли быть две причины: жажда пополнить казну богатым приданым очередной жертвы или загубленная репутация королевы.

Портрет Балдуина I. Версаль, залы крестоносцев

Однажды судно, на борту которого находилась Арта, ветром отнесло к острову, «населенному варварами». После того как королева вырвалась из их рук, Балдуин не только отдалил ее от королевского ложа, но и поместил в монастырь блаженной Анны к северу от Храма Господня. Он заподозрил, что добродетель королевы была поругана. Впрочем, Арта не долго пробыла в католической обители. С высочайшего соизволения царственного супруга она переехала к родственникам в Константинополь, где, по официальной версии, «вела дурной образ жизни». С другой стороны, у английского историка той эпохи Уильяма из Мальмсбери есть любопытная фраза, позволившая историкам выдвинуть гипотезу о… гомосексуальной ориентации короля: оказывается, Балдуин I Иерусалимский «до ужаса боялся объятий жены». Однако это не помешало ему в 1113г. жениться в третий раз. Впрочем, отношения Балдуина с богатой и влиятельной графиней Аделаидой Сицилийской — вдовой нормандского графа Рожера I и матерью Рожера II — окрестили адюльтером. Дело в том, что развод Балдуина и Арты не имел юридической силы: «пока смерть не разлучит их», законной женой короля будет считаться армянка. Кроме того, франкских баронов никак не устраивала перспектива оказаться под сицилийским протекторатом — один из пунктов брачного контракта гласил, что, если от союза не родится наследник, Иерусалимское королевство перейдет к сыну Аделаиды. В 1117г. серьезно больной Балдуин уступил требованию своих подданных и, изгнав Аделаиду Сицилийскую, примирился с Артой. Через год он скончался, не оставив наследников. И хотя его супруга и первая королева Иерусалима — Арта, дочь Тороса, — так и не вернулась в Святой город, армянское присутствие на иерусалимском престоле не прервалось. Арту на троне сменила еще одна армянка — Морфа — дочь Габриела, могущественного князя города Мелитены (Передняя Азия).

СправкаИстория Армянского Иерусалима и отношений армян с крестоносцами собрана по крупицам Гевондом Алишаном, Левоном Тер-Петросяном, Жераром Дедеяном, Майклом Стоуном, Клод-Арменом Мутафяном, Геворгом Хиндляном и другими учеными. Армяне в Святом городе появились очень давно — древность общины подтверждают мозаики с армянскими надписями, с большой вероятностью датируемые V веком. Они были обнаружены в конце XIX века в северной (рядом с Дамасскими воротами) и восточной (на горе Олив) частях города. Кстати, это древнейшие из известных на сегодняшний день армянских надписей. Там же была найдена и греческая надпись, указывающая на существование армянского монастыря, сегодня она хранится во Франции — в Лувре.
Согласно Анастасу Вардапету (начало VIII века) и другим армянским источникам, на Святой земле насчитывалось 77 армянских церквей, а в латинском тексте De casis Dei vel Monasteris указан существовавший в Иерусалиме в 808 году монастырь Святого Иоанна, которым  управляли шестеро представителей армянского духовенства. О жизни иерусалимских армян в IX веке свидетельствуют и несколько рукописей 880 года некоего Иоанна-врача с описанием жития святого Дионисия Ареопагита (Denys l’Are´opagite).
Как и много веков назад, Армянский квартал Иерусалима сегодня занимает четвертую часть Старого города — на юго-западной части холма Сион. К югу от Ворот Давида сохранилось обширное армянское кладбище с монастырем Святого Спасителя (S. Sauveur). Как в 1320 году утверждал итальянец Марино Санудо (Marino Sanudo), в 1335-м — армянин Жак де Верон, а в конце XIV века — двое русских путешественников, поблизости от Трапезной Тайной Вечери стоял дом армянина Кайафы. С Раннего Средневековья на Святой земле в храме Святых Яковов располагается Иерусалимский армянский патриархат, права которого в Святом городе в течение многих веков документально подтверждались всеми мировыми властителями.

Журнaл «Ереван», N3, 2009

Святой лик

Из мириад лиц, промелькнувших на этой Земле, ни одно другое люди не изображали, не вспоминали, не обожествляли, не уничтожали, не проклинали, не оплакивали, не высмеивали, не восхваляли и не подделывали так часто, как лик Иисуса из Назарета. За последние две тысячи лет он превратился в зеркало человечества, в котором отражались наша вера и безверие, надежда и отчаяние, просвещенность и варварство, милосердие и жестокость.

Прославиться или прояснить?Даже имя Его — зеркальное отображение одного и того же слова, ибо Иисус по-арамейски, как и Христос по-гречески, означают одно — Мессия, то есть «избранный во спасение». От символов веры, ногтями нацарапанных на стенах римских катакомб, до фресок Сикстинской капеллы, от видений Эль Греко до кошмаров Дали, от ранних византийских икон до современных штампованных нательных крестиков — изображение Иисуса стало наиболее распространенным зрительным образом в истории цивилизации. В то же время едва ли какой-нибудь еще образ был бы столь разнообразен и в то же время неизбежно узнаваем. Отчасти потому, что во многих других религиях изображение и имя Бога запретны. Отчасти потому, что ни одно другое божество не было столь понятно и близко человеку, так, что многие художники придавали Христу черты своих современников, соплеменников или даже свои собственные. И, наконец, потому, что все изображения Иисуса из Назарета были сделаны после его смерти. Вернее, все, кроме одного. Это рассказ о единственном портрете Христа, нарисованном при его жизни, с натуры, незадолго до распятия. В 33 году от Рождества Христова, в четырнадцатый день месяца адар (так по-арамейски назывался март) из древнего города Урха, который за век до этого переименовали в Эдессу, вышел молодой человек по имени Анан — переводчик, летописец и художник при дворе царя Абгара, правителя Армянской Месопотамии. Он держал путь в Иерусалим к самому Иисусу Христу, чтобы передать ему письмо своего царя.

Святой Лик. Армянская церковь Св. Варфоломея в Генуе

Поразительная история о переписке aрмянского царя Абгара с Иисусом Христом и о портрете Христа, написанном с натуры, изложена в конце V века в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци. Его рассказ, в свою очередь, основан на двух более ранних источниках: «Истории Церкви» грека Евсевия Кесарийского, первой христианской хронике начала IV века и на «Проповеди апостола Фаддея» — рукописи арамейского летописца I века Керобна, писавшего со слов участника этой удивительной истории, царского секретаря Анана. Керобн сообщает, что в двенадцатый день нисана (апрель, по-арамейски), в среду, через месяц пути Анан вошел в Иерусалим, где нашел  Христа у дома Гамалиеля, верховного жреца иудеев. А вот как описывает эту сцену Хоренаци: «Податели письма нашли Его в Иерусалиме. Сие подтверждает и Евангелие словами: «Из язычников были люди, что пришли к Нему». Посему слушавшие Иисуса не посмели обратиться к Нему, а обратились к Филиппу и Андрею, и те сказали Иисусу». В 12-й главе Евангелия от Иоанна действительно упоминается этот эпизод, но в современных переводах на европейские языки, сделанных с греческой копии, текст читается иначе: «Из пришедших на поклонение в праздник было несколько греков». Кажущаяся незначительность этого изменения на самом деле имеет огромное значение для нашей истории, ведь именно на это место ссылаются комментаторы, упоминающие якобы греческое посольство царя Абгара к Иисусу.

Но царь Малой Армении Абгар Эдесский послал в Иерусалим вовсе не греков, а армян и арамейцев. Неужели Керобн и Хоренаци неточно цитируют священный текст? Их правоту подтверждает латинский перевод Евангелия, сделанный, как и армянский, с арамейского оригинала, еще до греческих исправлений. В нем говорится не о греках, а о «некотором числе язычников» — erant autem quidam Gentiles. Русский же текст Евангелия, как и английский, немецкий, французский, был переведен с более поздних греческих редакций, которые, по всей вероятности, уже подверглись некоторым правкам. Зачем же и кем это было сделано? Отложим пока ответ и вернемся к двенадцатой главе Евангелия от Иоанна: «Они подошли к Филиппу, который был из Вифсаиды Галилейской, и просили его, говоря: господин! нам хочется видеть Иисуса. Филипп идет и говорит о том Андрею; и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому…» 

Что означает «прославиться»? Подать знак о себе, оставить память или какой-нибудь материальный след? Ведь чудеса исцеления, превращения воды в вино, насыщения пяти тысяч человек пятью хлебами и хождения по воде были уже предъявлены! Латинский перевод этой фразы Иисуса отличается по смыслу от греческого: Venit hora, et clarificetur Filius hominis, то есть «пришел час и прояснит все Сын человеческий». Ключевое слово здесь не glorificetur от gloria — «слава», a clarificetur от  clara  — «ясность»… Неужели Он тогда, за два дня до распятия, решил что-то объяснить в ответном письме чужеземному царю? Или, кроме письма, речь идет еще о каком-то знаке? Евангельский текст обрывается на этом месте… Но в арамейском тексте «Проповеди апостола Фаддея» есть продолжение этого эпизода:  «Когда Иисус получил это письмо у дома верховного жреца иудеев, Он сказал Анану, хранителю архивов:  «Пойди и скажи своему господину, пославшему тебя ко Мне: «Благославен ты, что, Меня не видев, уверовал в Меня, ибо сказано в писании обо Мне: «Те, кто увидят Меня, не поверят в Меня, а те, кто не увидят, в Меня уверуют». О том же, что написал ты Мне, чтоб Я к тебе пришел, знай, что ныне свершилось то,  для чего Я был послан сюда и что Я возношусь к Отцу Моему, который послал Меня. А когда Я к Нему вознесусь, то пришлю к тебе одного из Моих учеников, кто исцелит твою хворь и вернет тебе силы, и все, кто с тобой, обретут жизнь вечную. И город твой будет благословен и ни один враг никогда им не овладеет». Но самое поразительное в этой сцене содержится в следующей фразе летописца: «Когда же Анан, хранитель архивов, услышал, что сказал ему Иисус, то он, будучи по званию и дару своему художником при царе, взял и нарисовал изображение Иисуса избранными красками и принес его с собою к царю Абгару, своему господину». Неужели именно этот легендарный портрет Христа, написанный с натуры за два дня до Его распятия, и был тем таинственным посланием, которым Иисус решил «прославиться» или, может быть, «прояснить» для нас что-то самое важное?

Божественное или человеческое?Что произошло затем с портретом Христа, почему после смерти Абгара эта священная реликвия исчезла из поля зрения историков и летописцев, чтобы появиться на свет через полтысячелетия при странных обстоятельствах и потом вновь кануть в лету? Керобн сообщил, что сыновья Абгара после смерти отца отвергли учение Христа и вернулись к язычеству, но он ничего не сказал о судьбе портрета. Летопись же Мовсеса Хоренаци утверждает: «…живописный образ Спасителя до сих пор находится в Эдессе». Спасение Святого Лика приписывается второй жене Абгара, армянской принцессе Эгинэ — христианке, спрятавшей от язычников святыню в стене царского дворца. С середины VI века, после того как греческий монах Евагриус в «Истории церкви» описал сон епископа Эдессы Евлалия, увиденный им во время осады города персидскими войсками, в судьбе портрета началась византийская глава. Епископу привиделась священная реликвия, которая была сокрыта в одной из многочисленных стен дворца и помогала защитить город. Он разобрал стену и нашел за ней Святой Лик, хранившийся там после смерти Абгара. Вот тут и произошло принципиальное расхождение византийской версии с предыдущими историями портрета — арамейской и армянской. Византийцы отвергли рассказы первоисточников о том, что портрет был написан царским посланцем Ананом с натуры, при жизни Иисуса Христа. Вместо этого в Константинополе возникла легенда о божественном происхождении Святого Лика, отпечатавшемся на полотне после того, как Иисус умылся и отер им лицо. По-гречески это определение звучит, как achiropoeton, т.е. «нерукотворный». Оно стало догмой и отныне распространялось на любое священное изображение, канонизируемое Церковью. Позже был создан и другой вариант чудесного происхождения портрета. Изображение якобы проступило на платке греческой девушки Вероники, отершей от пота и крови лицо Иисуса, когда Он нес Крест на Голгофу.

Почему же возникли столь разные истории одного портрета? Для этого нужно вникнуть в сложные отношения, соединявшие и разделявшие две Христианские Церкви — Армянскую Апостольскую и Византийскую Православную. Сразу после распада Римской империи на Западную и Восточную части на стыке Европы и Азии стала формироваться сверхдержава — Византийская империя, чье превосходство над миром было не столько военным, сколько духовным, культурным, научным, законодательным. Константинополь поистине был оазисом просвещенности, роскоши, утонченности и цивилизации в нищей и полуварварской Европе раннего Средневековья. Движущей силой византийского чуда в ту эпоху был причудливый союз двух народов и культур — армян и греков. Союз этот то скрывал, то вновь обнажал главное противоречие между ними: принципиальный спор о природе Иисуса. Он возник в 428 году, когда патриарх Константинополя Несторий объявил Христа богочеловеком, в котором сосуществуют, но не соединяются два естества — божественное и человеческое. Эта проповедь взорвала весь христианский мир. Противники Нестория негодовали: как можно разделять божественное и человеческое во Христе, если даже в простом человеке душа слита с телом!

Особенно жесткая оппозиция константинопольским нововведениям возникла в Армении. Здесь провозгласили полное единство двух сущностей Христа в его единственной — божественной — природе. Такое определение было названо греческим термином монофизитство, т.е. единоприродность. Эта манифестация была закреплена в самом названии главного христианского храма Армении — Эчмиадзин, т.е. единородный. Византийцы же выработали новую формулу христианской веры:  в Иисусе признавалось сразу два естества — и божественное, и человеческое! По этой догме выходило, что если Христос, Царь небесный, — наполовину человек, то царь земной, или, точнее, византийский император, — наполовину бог. Это было прямым продолжением традиций античного Рима, где каждый цезарь провозглашался богом — это считалось государственной необходимостью при управлении огромной многоязыкой страной. Языческое обожествление власти было весьма удобно и для Византии. Поэтому-то ей столь опасным казалось монофизитство армян, угрожавшее осмеянием божественной власти константинопольских императоров и патриархов. Новый догмат, названный диафизитством, был объявлен ортодоксальным, то есть единственно верным. Для его утверждения 8 октября 451 года в константинопольском предместье Халкидон был созван IV Вселенский собор. На нем присутствовали представители всех Христианских Церквей, за исключением Армянской, Грузинской и Алуанской епархий, входивших тогда в состав Армянской Апостольской Церкви. Причиной их отсутствия была разгоравшаяся война Армении с Персией. Задолго до начала Халкидонского собора армяне просили византийцев о помощи в борьбе с персами, но из Константинополя звучали жесткие условия: только в обмен на отказ армян от догмата единоприродности Христа и полное подчинение Византийской Церкви.

Обретение и продажаНакануне Халкидонского собора Армения столкнулась со смертельной угрозой своему духовному и физическому существованию. Персы требовали отказаться от христианства и вернуться к зороастрийскому маздаизму, в то время как Византия ради ослабления Армении готова была на временные союзы даже с язычниками. Перед лицом столь трагического стечения обстоятельств армяне под предводительством Вардана Мамиконяна решили драться. 26 мая 451 года на Аварайрском поле, к востоку от Ванского озера, произошло знаменитое сражение — первая в истории христианской цивилизации религиозная война в защиту своей веры. Битва закончилась поражением армянской армии, но не привела к победе персов в войне. В этом-то и состояло чудо, во всяком случае, именно так его восприняли и современники, и потомки: персы, пытавшиеся силой вернуть армян в язычество, убедились, что упрямцы готовы умереть за свою христианскую веру, и вскоре отступили, ограничившись взиманием дани.

Одной из главных причин столь фанатичного упорства армян был Святой Лик — портрет Христа. Он считался национальной святыней и изображался на знаменах войск Вардана Мамиконяна. После Аварайрской битвы Святой Лик стал боевым символом всех армянских армий. В историческом музее Армении и поныне хранятся два полковых знамени армянских добровольческих соединений, дравшихся в 1827—29 годах в составе русских войск против Турции и Персии. И на них тоже рукою безвестного богомаза неумело, но старательно изображены обе главные армянские святыни — Арарат с ковчегом и лик Иисуса, несомненно восходящий все к тому же анановскому портрету царя Абгара...

Сразу после Халкидонского собора византийцы принялись яростно вычищать армянский след из раннего христианства, сопровождая теоретические дебаты практическими мерами по подрыву и уничтожению армянской государственности. Наметившийся раскол греки сопровождали правкой священных текстов, равно канонических и апокрифических. Вот почему и портрет Христа для византийцев не мог быть нарисован царским писарем Ананом, а должен был являться нерукотворным чудом; вот почему всякая связь святыни с «еретиками»-армянами отвергалась, отрицалась либо замалчивалась... И все-таки именно портрет Христа на время примирил Армению и Византию, когда в IX—X веках Византия превратилась в греко-армянскую мировую империю, достигнув пика своего могущества, духовной силы и военной мощи. Это не преувеличение. На протяжении этих двух столетий константинопольскими императорами и полководцами византийской армии были армяне — от Василия I и Иоанна Цимисхия до Василия Болгаробойца и Константина Багрянородного. Именно династия армянских императоров Византии фанатично добивалась освобождения Эдессы от власти мусульман ради возвращения портрета Христа. После века непрерывных войн цель эта была достигнута в 944 году, когда армянские князья Млех Мец и Ованес Гурген разбили арабские войска. В качестве главного трофея победы у них отобрали святыню христианства, хранившуюся в Эдессе девять столетий — портрет Христа. Святой Лик был немедленно отправлен в столицу императору Константину Багрянородному, который поместил портрет в главное святилище империи — храм Святой Софии. Тогда же Лик вставили в золотую раму, украшенную по периметру десятью тиснеными иконками, на которых воспроизведена эта удивительная история — от письма царя Абгара Иисусу до прибытия Святого Лика в Константинополь. Лик стал признаваться и почитаться как главная святыня христианства и как матрица для всей иконографии. Перемещение портрета из Эдессы в Константинополь было столь важным событием, что в византийской литургии учредили особый праздник в его честь — день Святого Лика. В столицу империи взглянуть на истинное изображение Бога потянулись многочисленные паломники, монахи и монархи со всей Европы. В 957 году из Киевской Руси в Константинополь приехала княгиня Ольга — специально, чтобы принять крещение перед Святым Ликом, за тридцать лет до перехода русских в христианство.

Четыре века подряд святая реликвия охраняла Византийскую империю, по слову Иисуса, сказанному им царю Абгару: «И город твой будет благословен и ни один враг никогда Им не овладеет». Но воцарившиеся в Константинополе после армянских императоров греческие династии Мономахов и Палеологов настолько ненавидели своих предшественников, что бездумно проматывали и растрачивали оставленное ими великое наследство. Был забыт и завет Христа. В 1362 году император Иоанн V Палеолог опрометчиво отдал Святой Лик итальянскому военачальнику, будущему дожу Генуи Леонардо Монтальдо — в обмен тот обещал защищать Византию от турок. Не прошло и века, как Константинополь пал к ногам османов… Но уже в 1384 году армянская община Генуи выкупила у семьи Монтальдо святую реликвию и поместила ее в генуэзской армянской церкви Св.Варфоломея, где она чудом сохранилась до сих пор! К счастью или несчастью, мир о ней забыл на долгих шесть столетий. За это время рушились и создавались идеологии и религии, свергались и воцарялись правители и династии. А место забытого Лика заняла в сознании верующих Туринская плащаница...

Справка«Абгар, сын Аршама, правитель страны своей — благодетелю и спасителю Иисусу, в Иерусалиме объявившемуся — здравствуй! Услышал я о Тебе и о тех исцелениях, что происходят от рук Твоих без снадобий и кореньев, ибо, как говорят, Ты слепых делаешь зрячими, хромых ходячими, прокаженных очищаешь, злых духов и бесов изгоняешь, всех подолгу хворями мучимых излечиваешь; и будто даже мертвых воскрешаешь Ты. Когда все это о Тебе услышал я, то помыслил, что одно из двух — либо Ты есть Бог, что с неба сошел, либо Ты Сын Божий, что делаешь так. Посему пишу тебе с мольбой, чтоб взял Ты на себя труд прийти ко мне и исцелить мою болезнь. Также слышал я, что иудеи на Тебя ропщут и хотят предать Тебя мучениям, — но у меня есть один небольшой и красивый город, которого хватит для нас обоих».

Справка:Съемки документального фильма «Прижизненный лик Христа» длились около 10 лет. Режиссер Тигран Хзмалян прошел по следам реликвии, совершив свое паломничество по Турции, Италии, Франции, Канаде и России. Автор картины основывался на сведениях, сохранившихся в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, который в свою очередь опирался на более ранние источники — «Историю Церквей» Евсевия Кесарийского и рукописи Керобна «Проповеди апостола Фаддея».

Журнaл «Ереван», N1-2, 2010

Мастер небесного свода

Он построил храм в резиденции католикоса в Аргине и дворцовую часовню царя Гагика II Багратуни. Ему приписывают строительство главных церквей в монастырях Мармашен, Санаин и Ахпат. А еще армянскому зодчему Трдату доверили ремонт купола константинопольского храма Святой Софии и сооружение кафедрального собора в средневековой столице Армении Ани.

На краю изогнутого, словно сельджукский меч, ущелья реки Ахурян — там, где больше тысячи лет назад были заложены Ашотовы стены, превратившие резиденцию армянских Багратидов в стольный град, уже несколько столетий царит тишина. Не слышно ни зазывных восклицаний торговцев, ни хрипловатого пения гусанов, ни резких ослиных криков… Не пылится под конскими копытами дорога, не входит в ворота, мерно покачиваясь, караван верблюдов… Не сияет серебром крест на куполе Анийского собора, не слышен среди руин звон колоколов Гагикашена. Лишь отголоски застывшей музыки зодчего Трдата напоминают о былом величии средневековой столицы Армении Ани.

Придворному архитектору, — или, как назвал Трдата исследователь истории армянской архитектуры, руководитель венского Института истории искусств Йозеф Стржиговский, главному архитектору Ани, — очень повезло. Он стал одним из немногих армянских зодчих, чье имя донесла до нас история: автограф на церковных стенах оставляли, как правило, не строители, а заказчики. Первый же свой проект Трдат выполнил по поручению главы Армянской Церкви. Вступив на патриарший престол, Хачик I Аршаруни (973—992) развернул бурное строительство в Аргине. Это местечко неподалеку от столицы Багратидов Ани присмотрел себе под резиденцию еще католикос Анания Мокаци. В 965 году он покинул уединенный Ахтамар, решив поселиться в центре страны под покровительством царей Ани. Хачик I доверил Трдату строительство базилики (987) и патриаршего дома. Сведения об этом сохранились во «Всеобщей истории» Степаноса Таронеци, по прозвищу Асогик (Х—XI века).

Анийский Кафедральный собор

Десять лет строилась церковь патриаршего двора в Аргине. Сегодня от обители, где, как сказано в персидской рукописи XVI века, «варили миро и жило очень много монахов», сохранились лишь две стены: северная и часть западной, словно молнией рассеченная пополам. Две идеально гладкие вертикали, без аркады, украшающей остальные памятники зодчего. Лаконичные плоскости, спокойные, но мощные. Интересно, что у большинства полуразрушенных армянских церквей, фасады которых ориентированы строго по сторонам света, сохранились именно северные стены — остальные разрушило знойное солнце.

На первой службе в патриаршем храме присутствовал царь Смбат II — еще один влиятельный заказчик Трдата. По его приглашению зодчий переехал в Ани: столице был нужен кафедральный собор. Но, едва положив основание обширной церкви, царь Смбат умер. И пока за дело не взялась «благочестивая царица Катраниде, дочь сюнийского князя Васака» (Асогик), Трдат поспешил в Константинополь — он выиграл торги на реконструкцию разрушенного в 986 году мощным землетрясением купола собора Святой Софии.

Панорама Ани

***Трдат одержал победу над работающими по старинке конкурентами. По свидетельству Асогика, мастер представил тщательно проработанный проект: «план и модель небесного свода [купола], изготовленные с удивительным соображением дела». Остальные соискатели, привыкшие при планировании объектов пользоваться веревкой, не сочли нужным применить архитектурное моделирование. К тому же у Трдата была солидная репутация: первому встречному не доверят строительство собора в резиденции армянского католикоса. Кандидатуру Трдата мог поддержать и император Василий II (958—1025): занятый продвижением границ Византийской империи на восток, он, по свидетельству хронистов, встречался с армянскими строителями и философами. От них Василий не мог не слышать о самом востребованном в Армении зодчем. Но решающим фактором в успехе Трдата стал его опыт возведения куполов на парусах — эти конструкции в форме сферического треугольника связывали квадратное подкупольное пространство с куполом. К слову, другие армянские строители для этой цели использовали тромпы (вогнутая конструкция в форме части конуса, половины или четверти сферического купола). Трдат получил престижный и крайне выгодный заказ: по свидетельству автора «Обозрения истории» Иоанна Скилицы, одни строительные леса обошлись казне в тысячу фунтов золота. Так что, перефразируя Декарта, можно сказать, что люди мыслящие в те далекие времена не просто существовали — они неплохо жили.

Софийский собор

Это была не первая реконструкция купола Святой Софии: свод впервые рухнул в мае 558 года, спустя 21 год по завершении строительства храма. Не помогла и легкая пористая черепица с Родоса, которую использовали для перекрытия архитекторы Анфимий Тральский и Исидор Милетский. Император Юстиниан, построивший собор, распорядился возвести новый купол и, так как авторов храма уже не было в живых, за дело взялся Исидор-младший — племянник Милетского. Предварительно укрепив все арки подкупольного квадрата, он возвел новый купол — более выпуклый, с сорока нервюрами (выступающими ребрами свода) и окнами между ними. Окончив работы, Исидор долго не снимал леса, ведь, по заключению средневековой зодческой комиссии, это могло быть одной из причин падения свода. Когда же Исидор наконец решился убрать доски, он, чтобы избежать лишних сотрясений, «заполнил всю церковь водой и бросал в нее разбираемые леса» («Византийское искусство», Байе, 1888).

Трдат сделал купол еще возвышеннее и легче — выложил его из глиняных кувшинов, поочередно вложенных один в другой. В полном согласии с традициями армянского церковного зодчества: и купол легче, и акустика в храме лучше. Купол Софийского собора стоит уже больше тысячи лет. Работа Трдата выдержала и испытание временем, и тяжесть османских воинов, взобравшихся на «небесный свод», чтобы сменить крест на полумесяц.

***Увенчанный имперской славой Трдат вернулся в Армению: в Ани ему предстояло возвести кафедральный собор. Тот самый, эстафету сооружения которого приняла от Смбата II царица Катраниде. «В лето 1010 во времена высокочтимого духовного владыки Саргиса, католикоса армянского, и великославного царствования Гагика, армянского и иверского шахиншаха», вознесся собор в юго-восточной части города — напротив моста через реку Ахурян. Огромный серебряный крест, привезенный из Индии, украшал купол. Богаче остальных был оформлен южный фасад: здесь Трдат расположил царский вход, по обе стороны от которого поместил изображения готовых взлететь орлов. Это была дань армянской традиции нести орлов впереди торжественно шествующих царей. Войти в храм можно было, спустившись по высоким ступеням. В отличие от лаконичных фасадов патриаршей церкви в Аргине, Анийский собор был опоясан декоративной аркадой и богато украшен резьбой: в столице было много внимательных и придирчивых глаз. Когда в 1072 году Ани попал в руки курдов — Шеддадидов, они превратили кафедральный собор в мечеть: 60 лет над куполом возвышался полумесяц. Сын первого эмира анийского Мануче — Абельсевар, «человек женоподобный, лишенный мужества, хотел продать город за 60 тысяч динаров карсскому эмиру» (историк Вардан). Но сначала решил «сменить подкову — приказал привезти из Хелата тяжелую, огромную». Это настолько возмутило христиан, что они обратились к грузинскому царю Давиду Строителю: «призвали и отдали ему в руки Ани». В 1125-м власть в Ани снова сменилась: обессиленные от голода анийцы после долгой осады сдали город Фадлуну из династии Шеддадидов. Собор вновь стал мечетью. В лоно христианства он вернулся в 1161 году, когда Ани вошел в состав грузинского государства. А спустя 30 лет город стал резиденцией армянских Захаридов. Во время землетрясения 1319 года кафедральный собор лишился купола, но вплоть до конца XIX века одиноким путникам, затерявшимся в мертвом городе Ани, в соборе читали отрывки из Библии.

***Свою последнюю работу, Гагикашен, Трдат соорудил над Долиной цветов, на самом берегу Ахуряна. Храм стал воплощением царской мечты: Гагик «возымел благую мысль» (Асогик) построить церковь по образцу храма Бдящих сил — Звартноца, лежавшего в руинах близ Эчмиадзина. Гагик был восхищен им, как когда-то император Константин III (612—641), приглашенный на освящение храма.

Статуя царя Гагика II Багратуни

Только если строитель Звартноца, которого император призвал возвести такой же храм в Константинополе, не выдержал долгой дороги и умер в пути, то зодчий Гагика успел завершить дело. Он тщательно изучил и старательно обмерил руины Звартноца. Составил подробный чертеж и в 1010 году сдал храм заказчику — практически одновременно с кафедральным собором. Новый храм не был точной копией Звартноца. Крест, вписанный мастером в круг на плане в Гагикашене был значительно больше того, что в Звартноце: поэтому и внутреннего пространства в храме Трдата оказалось больше. Виноградная лоза и гранаты, которые высек на своем храме зодчий Звартноца, у Трдата больше напоминают строгие геометрические орнаменты...

Руины церкви Святого Григория в Ани

Но два храма, отстоящие друг от друга на три столетия, постигла одна и та же судьба: они оба рассыпались от первого же землетрясения. Последнее творение гениального зодчего оказалось таким хрупким! Недолго царь наслаждался созерцанием храма своей мечты. Пустые вытянутые руки статуи Гагика. Ани, превратившийся в мертвое городище. Святая София, ставшая Айя-Софией. Минареты по бокам храма, вонзающиеся в небесный свод. Печальный итог усилий мастера...

Цитата«В то время, когда 1000 год воплощения или вочеловечения Господа нашего был в исходе, во дни императора Василия, армянский царь Гагик возымел благую мысль по образцу обширной церкви во имя святого Григория, что в то время лежала обрушенная в развалинах, выстроить церковь таких же размеров и такой же архитектуры в городе Ани. Он основал ее на той стороне города, что глядит на Долину цветов, на возвышенном месте, приятном для наблюдения. Он построил ее из тесаного камня, украшенного тонкою резьбой, с окнами, пропускающими большой свет, с тремя входами, и завершил ее дивным куполом наподобие высокого небесного свода».
«О построении царем Гагиком в городе Ани большой церкви во имя святого Григория». Глава из «Всеобщей истории» Степаноса Таронеци (Асогика)

Справка
Основным инструментом при закладке здания архитекторам древности служила обычная веревка. В «Истории» Агатангелоса (V век) рассказывается, как «сам святой Григориос, взяв в руки вервь мастера-строителя, закладывал основы часовен-усыпальниц блаженных». Такими же словами в «Истории дома Арцруни» (X век) архимандрита Фомы Арцруни описано возведение царского дворца на острове Ахтамар: «Преисполненный мудрости и окруженный мастерами Гагик взял в руки вервь архитектора, дабы измерить, разметить и обозначить место дворца у подножия горы...» Аналогичный метод применялся и при закладке церквей: измерительную веревку при этом брал в руки епископ. Даже грузинская просветительница Нино однажды наметила веревкой план церкви, которую затем воздвигли каменщики. Зодчие Византии и европейских государств также применяли этот немудреный инструмент.

Справка
Ни один из многочисленных византийских источников не упоминает имени архитектора, восстановившего разрушенный землетрясением 989 года купол собора Святой Софии. Его имя сохранилось только в армянской летописи начала XI века — «Всеобщей истории» Степаноса Таронеци. «... даже собор [Святой] Софии от вершины до самого подножия развалился на куски. Многие опытные греческие мастера пытались его восстановить. Там находился строитель армянин Трдат. Он представил план и модель небесного свода [купола], изготовленные с удивительным соображением дела, и приступил к работе, так что церковь была полностью восстановлена изящней прежнего».

Журнaл «Ереван», N4, 2010